«Я родилась в Сибири»

— ЗНАЕТЕ песню Маши Распутиной «Я родилась в Сибири»? Так вот, это — про меня. Я родилась и выросла в самой столице Кузбасса — Кемерове — в уважаемой медицинской семье. Там и школу закончила — с золотой, кстати, медалью. До поры до времени собиралась в наш мединститут, считала своим долгом продолжить семейную традицию. Дело в том, что помимо родителей-врачей, у меня и сестра старшая там училась. А брат-двойняшка (он меня на десять минут старше) вообще грезил только о карьере хирурга, прочитав в детстве книгу Юрия Германа «Дело, которому ты служишь».

Он хирургом и стал. Причем очень хорошим, кандидатом наук, руководителем печеночного центра в Кузбассе. Ну а сестра наша старшая — практикующий врач-невропатолог.

— Но, получив школьную золотую медаль, вы, кажется, ошарашили маму отнюдь не медицинскими планами на будущее…

— Да, я ни с того ни с сего заявила, что поеду в Москву поступать на факультет журналистики МГУ. И моя мама впервые в жизни запретила мне выходить за порог дома. «Никакой Москвы, никакого МГУ, никаких факультетов журналистики! Будешь врачом!» — был ее вердикт. Но так как в Кемеровский мединститут шел мой брат, я без особых волнений отправилась с ним за компанию. И, сдав первый экзамен на «отлично», я как медалистка сразу была зачислена. А вот брат баллов не добирал, но и его вынуждены были принять: есть закон, что близнецов и двойняшек разлучать нельзя. Если бы его не взяли, то это, как я считаю, была бы большая потеря и для медицины, и для людей — он ведь врач от Бога. Что касается меня, то сегодня с высоты прожитых лет вижу, что это был лучший выбор в моей жизни из всех возможных.

— Как случилось, что для практикующего кардиолога с ученой степенью, отягощенного еще и преподавательской возней со студентами, главным местом работы стала не больница, а телевизионная студия?

— Случилось это совершенно случайно. После Кемеровского мединститута я училась в московской аспирантуре, где, кстати, и познакомилась с будущим мужем, по иронии судьбы оказавшимся моим земляком. Поженились в 1987 году, жили в общежитии. Я, будучи беременной, защищала кандидатскую диссертацию. Мужа после аспирантуры оставили в Москве на научной работе, но никакого жилья в столице нам не светило. По очереди сидели с нашим первенцем Юрой в общежитии. Для того чтобы была возможность присматривать за ребенком, я, кандидат наук, устроилась рядовым дежурным врачом приемного отделения в 51-ю больницу города Москвы на ночные дежурства. А в 1990 году родился мой второй сын Вася. Приходилось по-прежнему, но уже с двумя маленькими детьми, мыкаться в общежитии. В тот день, когда я дежурила, с детьми сидел муж. В десять месяцев сын Вася очень тяжело заболел, его прооперировали. Шел 1991 год, и это было время, как все помнят, когда в Москве магазины были настолько пустые, что продавец даже не выходил из подсобки к голым витринам. Через две недели, когда нас с Васей выписали из больницы, я с двумя детьми встала с утра в очередь за хлебом. И именно в этой очереди поняла, что для того, чтобы выжить и сохранить детей, я должна вернуться к родителям в Кемерово. И вернулась. Васю, слава Богу, выходили, а я вскоре начала работать в Кемеровском мединституте и совершенно случайно на… Кемеровском телевидении.

— Какая, простите, связь между этими двумя учреждениями?

— Дело в том, что в тот момент в Кемерове шла забастовка врачей и выглядело все это предельно грустно: как наяву, так и в местных теленовостях. По телевизору на эту тему выступал мой давний знакомый, оказавшийся пресс-секретарем главы местной администрации. Я ему позвонила и говорю: «Костя, ну почему такая тоска?! Ну ничего жизнеутверждающего нет в твоих речах! Нужно ведь просто объяснить, почему врачам не дают возможности работать и зарабатывать!» Он сразу предложил встретиться, причем как раз на телецентре. Там он взял меня за руку, подвел к главному редактору и говорит: «Вот это — Лена Малышева, она может провести программу о наших медицинских проблемах». На свою первую программу я пригласила всех, кого знала (а знала я всех, кого надо!), и совершенно спокойно, без всякого волнения и надрыва мы там поговорили о страховой медицине, которая у нас в России тогда только зарождалась, о проблемах медиков и больных. Я полгода делала свою медицинскую телепрограмму, которая на Кемеровском телевидении называлась «Рецепт».

— А как на все это отреагировал из Москвы ваш супруг?

С мужем Игорем— Когда он приехал за мной и детьми через полгода, я ему заявила: «Давай останемся в Кемерове! На черта нам такая Москва, где у нас ничего нет? А тут у меня любящие мама с папой, я преподаю в мединституте и работаю на телевидении». Мой муж к тому времени защитил в Москве еще одну диссертацию, стал доктором наук, написал книгу. Он мне сказал тогда: «Если ты, Лена, сейчас же не вернешься в Москву, пусть пока и в общежитие, ты себе потом этого никогда не простишь!» И мы вернулись. Я тем временем, уже глотнув телевизионного наркотика, по возвращении в Москву думала, наивная: «На какой телеканал пойти работать: на первый или на второй?» Когда дети стали постарше, я ушла работать во 2-й мединститут им. Пирогова ассистентом на кафедру внутренних болезней, где и больных лечила, и студентов учила. Параллельно удалось мне и на телевидение устроиться. Сразу по приезде в столицу подалась на Российское телевидение, где разыскала своих бывших кемеровских земляков-режиссеров, которым сразу предложила свою концепцию медицинской программы. Тогда на РТР царил абсолютный воздух творческой свободы вкупе с дефицитом собственных программ. И запускаться в эфир можно было со всем, чем угодно.

— Я слышал, что, когда вы стартовали со своим «Здоровьем», ваша предшественница Юлия Белянчикова была обижена, что ее коронную телероль отдали более молодой и продвинутой…

— Почему не Юлия Васильевна появилась в возобновленном «Здоровье», ведомо лишь руководству канала, которое и решало судьбу программы. А «подсидеть» Белянчикову я бы не смогла даже при большом желании: программа-то за много лет до этого была закрыта. На самом деле, я с Юлией Васильевной дружу. Первая наша встреча состоялась еще до того, как я начала вести программу. Больше того, когда мы готовились к самому первому эфиру «Здоровья», мы звали к нам в гости Юлию Васильевну, но она, к сожалению, тогда серьезно болела.

«Мой муж — великий русский ученый»

— ЧЕМ занимается муж Малышевой в Америке?

— Мой муж, великий русский ученый Малышев, теперь снова в России. А вообще Игорь всю жизнь занимается большой наукой. И не важно, где это происходит, так как работает он на вечность.

— А нельзя ли поконкретнее? Или он чем-то сверхсекретным занят?

— Можно! Молекулярный биолог профессор Малышев изучает, что происходит с клетками нашего организма, когда тот испытывает стресс. В лаборатории американского университета Канзас-Сити Игорь и его коллеги занимались блокировкой повреждающих клетку механизмов. Например, клетка подвергается раковому воздействию. И на самом последнем этапе этого воздействия возможны два исхода, некая такая развилка процесса: то ли клетка погибнет, то ли выживет. Вот группа ученых и занималась в Америке переключением этого «рычага». А сейчас, в России, они уже начинают все эти наработки использовать при лечении людей. И это очень большой, просто грандиозный проект.

— Сыновья ваши кем собираются стать?

— Дети мои учатся в английской школе, обычной, государственной. Блестяще говорят по-английски. И не только потому, что в Америке бывали, но и потому, что английская школа хорошо натренировывает. А насчет мечты стать врачами… Пока старший, пятнадцатилетний Юра, собирается стать юристом, интересуется историей и много читает серьезной литературы. К сожалению, в медицину его не тянет, хотя мы с мужем и прикладываем определенные усилия в этом направлении. А вот кем соберется быть младший — двенадцатилетний Вася, это большой вопрос.

— У вас очень необычная, западная квартира в элитном доме. С трудом верится, что вы в Москве с мужем и детьми в общагах жили и по съемным углам мыкались.

— Наша квартира — яркий пример того, что мысль человеческая позволяет из всякой ерунды сделать что-то совершенно ошеломляющее. И эти все мысли, к счастью, находятся в голове моего замечательного мужа. Когда мы пришли смотреть помещение, это и не квартира была, а попросту технический последний мансардный этаж. Да, дом этот старинный, после реконструкции, очень хороший, но наш этаж был просто ужасный! Моя мама, например, при осмотре данного помещения категорически заявила, что это курятник и дети здесь не смогут жить, а мы с Игорем — два сумасшедших. Потому что здесь везде были сплошные трубы, трубы и трубы. А Игорь на это сказал, что и из курятника можно сделать светлый и добрый дом. И сделал, потратив на это целый год.

— На стенах у вас эдакие барочные виньетки-символы, в центре которых буква «М». Это что значит — Малышевы?

— На стенах у нас два символа. Один, чаша с огнем, это огонь знаний. А второй — дерево с плодами, символизирует плоды науки. А литера «М» означает миллениум: мы ведь сюда в 2000 году заселились.

Источник: АиФ