Вернее, Шерешевского направили к нему из редакции газеты, где тот работал журналистом. Редактор возмутился, что этот раздражающе медлительный и несобранный Шерешевский, в отличие от других сотрудников, ничего не записывает на планерке. Он сделал ему замечание.

- Зачем писать-то? Я и так помню, - сказал журналист и дословно воспроизвел всю планерку от начала до конца.

Лурия предложил журналисту последовательность вначале из 30, затем из 50, потом из 70 и более цифр и слов. Запоминание не вызвало никаких затруднений. Казалось, память этого человека не имеет пределов. Он запоминал сразу и навсегда. Мог вспомнить каждую цифровую последовательность через десять-пятнадцать лет. Вот задача, которую сам Шерешевский расценил как трудную.

- Маванасанава - насанамава - санамавана - васанаванама - наванавасама - ванасанавана,- монотонно наговаривал слова Лурия.

- И много там таких слов?

- Все такие. Еще несколько страниц. Вас что-то смущает?

Шерешевский немного подумал и сказал:

- В общем, нет. Продолжайте хоть до утра.

Четыре года спустя он без труда воспроизвел этот ряд.

Самое любопытное для нас, людей с нормальной или плохой памятью, как именно запоминал Шерешевский. Любое слово тут же поднимало в его душе целую бурю разнообразных синестетических впечатле-ний.

- Вы не забудете, как пройти в институт? - спросил его как-то Лурия, упустив из виду особенности Шерешевского.

- Нет, что Вы, разве можно? Ведь этот забор такой соленый на вкус и у него такой острый пронзительный звук!

"Какой у Вас желтый, рассыпчатый голос!" - сказал он как-то Л.С. Выготскому.

Вся эта дьявольская карусель образов, запахов, звуков, тактильных и прочих ощущений мгновенно начиналась по малейшему поводу. Впечатления были настолько сильными, что запоминание не вызывало труда. Слово "ванасанавана" вызвало у него в голове картинку санитарки (сана), стоящей между двумя ваннами (вана). Теперь и я, известный своей забывчивостью человек, буду всю жизнь помнить это дурацкое слово. Я мог бы придумать такую картинку самостоятельно и достиг бы того же результата. Вся разница между мной и Шерешевским, между любым другим человеком и Шерешевским лишь в том, что такие картинки возникали у него очень быстро. При этом механизм запоминания остается тем же самым: как только удается обогатить бессмысленную информацию живыми образными связями, она запоминается.

Больной проказой и мнемотехника

Мне сорок семь лет, и я лично знаю нескольких депутатов парламента, больного проказой, жену космонавта, сотню алкоголиков и поэтов-любителей, одного человека, попытавшегося ограбить банк в Америке; несколько моих бывших знакомых погибли в автокатастрофе, другие покончили жизнь самоубийством; я знаю, что существует мнемотехника - наука о правильном запоминании, но не знаю ни одного человека, который бы пользовался ее плодами. Это удивительно, учитывая, какое огромное количество книг имеется по этой тематике. Я посмотрел некоторые из них. Основная задача, которая там рассматривается, - механическое запоминание бессмысленной информации.

Мнемотехнические навыки могли бы оказаться полезными школьникам или студентам институтов при подготовке к экзаменам, да и то лишь тогда, когда нужно механически, без понимания, заучивать материал. Но у молодых механическая память и так хорошая. Вышедшим из школы или института людям приходится сталкиваться с подобными задачами только при запоминании адресов или телефонных номеров. Кто из вас захочет, следуя заветам древнего поэта Симонида, закатить глаза вверх, представить себе улицу маленького города, где вы родились, и мысленно расставлять цифры вдоль ее домов, вместо того, чтобы просто записать номер в блокнот? К этой же серии относятся и другие вполне справедливые советы, вроде того, что "для хорошего заучивания лучше повторять по одному разу в день в течение трех месяцев, чем девяносто раз за один день". Вот и получается, что молодым мнемотехника еще не нужна, а солидным уже ни к чему.

Источник: "Психологическая газета: Мы и Мир"