Как правило, человек, достигший в какой-то профессии определенных высот, говорит, что хотел заниматься этим с детства. Вы мечтали стать врачом?

- Не то чтобы мечтал... Главным желанием моего детства было не лечить, а вылечиться. Самому. В полтора года в результате перитонита я пережил состояние клинической смерти, после которой, как известно, у человека могут пострадать определенные мозговые центры. В моем случае это оказались речевые центры. До семи лет я вообще не говорил, а потом тяжело и мучительно заикался. Мычал. Медицина, которая меня лечила, была, мягко говоря, не эффективна, и я был вынужден сам за себя бороться, чтобы другие дети надо мной не смеялись, а близкие мое мычание понимали... Мама учила меня: чтобы стать таким, как все, я должен быть не таким, как все.

Быть таким, как все, и одновременно не таким?

- Если ты чего-то лишен, то, преодолевая это в себе, реабилитируясь, ты должен постоянно держать себя в тонусе. Например, постоянно артикулировать перед зеркалом.

И вот вы закончили школу и решили поступать в медицинский. В какой?

- Родился я на Украине, в Жмеринке, а потом мы переехали в Клайпеду, где я и закончил школу с золотой медалью. Затем вернулся с семьей на Украину, где поступил в Винницкий мединститут. Его я закончил с красным дипломом.

Такие переезды... Вы из семьи военных?

- Нет, из семьи моряков. После института я снова переехал в Литву, там прошел стажировку и, сдав экзамены в каунасском институте, начал работать хирургом - в стационаре и на кораблях дальнего следования. Хирург в море - это всегда больше, чем хирург: это и ортопед, и травматолог, и нейрохирург, и даже гинеколог.
Из Клайпеды я попал в Сингапур в качестве врача, сопровождающего наши команды при приеме судов. Моя командировка в Сингапуре продлилась два с половиной года. Я «заболел» Востоком. Я наблюдал, анализировал, изучал по мере возможностей восточную медицину - она меня потрясла. Когда западная классическая медицина утверждает: «Это вылечить невозможно», восточная говорит: «Возможно». Восточная медицина перевернула мои представления о человеческих силе и возможностях.
И когда я вернулся в Россию, а это совпало с началом перестройки, то увидел, что в медицине востребовано новое веяние - те методы и способы, которые дают человеку возможность дополнительно раскрыться.

Объясните мне, не специалисту, человеку, далекому от медицины, суть метода, благодаря которому вы приобрели известность. Что вы делаете такого отличного от официальной медицины?

- Речь идет не об отрицании официальной, то есть западной медицины, а о ее слиянии, пересечении с восточной. В западной медицине, например, уже давно практикуется такая терапия: кровь из вены вливается в мышцу - для стимуляции иммунитета. Мы же берем кровь из вены и добавляем определенные препараты, изготовленные на основе гомеопатических лекарств. Этот «коктейль» вводится в определенные точки и зоны на теле пациента, воздействуя таким образом на рефлексогенные зоны (точки акупунктуры) и одновременно добиваясь эффекта от введения гомеопатического лекарства.
В данном методе очень важно, что гомеопатические лекарства вводятся в рефлексогенные зоны акупунктуры вместе с собственной кровью человека. Таким образом, используется собственный потенциал организма, формируются локальные микровакцины, которые выполняют в организме определенные функции: при одних заболеваниях нужно усилить какие-то процессы, при других - затормозить. Главное - мы не внедряем в организм человека чужие параметры, активизируем процессы, не вступая при этом в конфликт с организмом.

Кто был вашим первым пациентом, человеком, поверившим вам?

- Когда я приехал из Сингапура в Москву и наши семейные капиталы оказались благополучно «скушаны» павловской реформой, я пошел работать в Боткинскую больницу. Меня как молодого специалиста определили в так называемую «палату № 13» - для умирающих. Это не афишируется, но такие палаты есть в каждом стационаре - туда помещают социально невостребованных людей, тех же бомжей. Эти обреченные люди и стали моими первыми пациентами, многих из них я буквально поднял на ноги.
А потом пришли 90-е годы, и ко мне стали обращаться за медицинской помощью пресловутые «малиновые пиджаки»...

А сейчас? Кто становится вашими пациентами сегодня?

- Сейчас это люди совсем другого круга... Наверное, этот круг можно определить как «олигархи и их окружение».

Соответственно, лечение у доктора Бухова стоит дорого?

- Да. Очень.

Почему? Ведь сам метод, о котором вы рассказали, не может быть столь затратным?

- Метод дорог, потому что он не работает без врача. Скрипач средней руки не извлечет из скрипки Паганини никаких особенных звуков. Индивидуальное оттачивание в организме человека каждой его грани требует огромных затрат - физических, этических, духовных, требует мастерства. Это же не просто взять и ткнуть иголкой. Все зависит от способностей врача найти, рассчитать нужный меридиан и дать результат.
Кстати, во всем мире это довольно известная и очень дорогая методика, суть которой, повторяю, в особом подходе: у каждого врача и каждого пациента - только индивидуальный подбор зон, точек и препаратов, общей схемы здесь нет и быть не может.

Что нужно сделать, чтобы у врача появилось имя? Например, как у Святослава Федорова...

- Как известно, любая гениальная мысль проходит три этапа: этого не может быть, в этом что-то есть и кто же этого не знал. Любой человек, который выйдет из общественно согласованных рамок - взглядов и мнений - и докажет на практике право на этот выход из строя, имеет право на имя.

Где вышел за рамки доктор Бухов?

- Я сумел увидеть, что современная медицина не дает человеку того, что он может сегодня получить. Наука сделала огромный шаг вперед, а многие болезни, которые сопровождали человечество на протяжении веков, остаются при нас. Медицина должна выйти из рамок упрощенного понимания человеческого организма: нажали кнопку - работает, не нажали - не суждено. Мы стареем, наши «автоматы» изнашиваются, и если не открыть дополнительные клапаны - запасы сил, которые, согласно исследованиям, в организме человека на 90 % не израсходованы, тогда начнутся необратимые процессы - такие, как онкология, например.
В начале моей деятельности ко мне на прием пришла женщина с мелономой (злокачественное заболевание кожи). И по-житейски так сказала: доктор, я знаю, что обречена, сотворите чудо - я должна еще немного прожить, чтобы успеть устроить жизнь своих маленьких детей. Я ничего ей не обещал, провел стандартный курс лечения - как мог, облегчил ее существование. Потом я с ней простился - простился навсегда, потому что знал: с этим долго не живут. И вдруг, спустя два года, встречаю ее на улице! Мелономы нет. Спрашиваю, где она лечилась, а она говорит: просто набрала работы и перестала думать о смерти. И первым человеком, с которым она об этом поговорила, был я.
Этот случай мне доказал: если мобилизовать себя на что-то другое, переключиться с болезни, то заболевание может быть излечено. В этом я свою задачу врача и вижу: пробуждать в организме силы, дремлющие на протяжении всей жизни. Когда человек остается наедине с болезнью, он опускает руки, но ведь борьба за жизнь - это борьба с тем, что этой жизни мешает.
Все, о чем я говорю, - не декларация и не голая теория. Эффективность моей работы доказана ее результатами, моей востребованностью как специалиста и... финансовыми ставками. При этом мое имя не поставлено на поток, я против этого. Медицина - это искусство.

Врач, артист, учитель... Эти профессии традиционно ассоциировались с неким бескорыстием. И вот врач говорит: да, я зарабатываю на больных деньги. Неужели вслед за новыми методами рождается новая мораль?

- Я не стесняюсь говорить о деньгах, потому что, во-первых, деньги эти я заработал, а во-вторых, часть этих средств идет на дальнейшее развитие медицины, в частности, на закупку новой аппаратуры. Я работаю в ЗАО «Медси». Это поликлиника, в которой помимо классического оказания помощи через страховые организации представлены и дорогостоящие методы лечения, к которым относится и доктор Бухов. Я не являюсь хозяином этой поликлиники, а пользуюсь услугами работодателя, который, к счастью, осознает необходимость развития передовых технологий.
Кроме этого, мною предпринята попытка превратиться в так называемого социально активного гражданина. Я являюсь помощником председателя комитета Совета Федерации по социальной политике и здравоохранению Валентины Александровны Петренко. И с помощью таких людей, как она, пытаюсь организовать и внедрить, что называется, в массы модель активного долголетия. Тем самым я вношу посильную лепту в дело возрождения нации - духовного и физического.

Говорят, что врачи по природе своей - циники (как, впрочем, и журналисты, и политики). Насколько вы циничны?

- Ровно настолько, насколько это нужно профессии. Я не считаю себя циником, предпочитаю пользоваться словом «прагматик». В том смысле, что уверен: для достижения такой цели, как здоровье, все средства хороши. Я защищаю пациента и считаю, что все, направленное на защиту его здоровья и жизни, морально и разрешено.
Конечно, работа настоящего врача-практика забирает у него определенные человеческие эмоции... Когда-то я был обыкновенным хирургом, врачом-ортопедом и делал свои маленькие чудеса в области заболеваний опорно-двигательной системы. И вдруг заболела моя мама - редким заболеванием крови. Я начал бороться за ее жизнь, таявшую как свеча. С помощью классической медицины, собственных методов и Божьей помощью. Через год мне пришлось ее отпустить, потому что она сама попросила об этом. И когда я потерял маму, я почувствовал себя в ответе за жизнь людей, за их страдания...
Возможно, когда-нибудь мы доживем до «тумблерной» медицины - нажал на кнопку, и все хорошо. Но пока врач должен, может и обязан быть тем ювелиром, который, вытаскивая больного, должен приложить тем больше усилий, чем тяжелее болен его пациент. И с каждым пациентом я учусь заново - как врач и как человек. Это не эксперимент, это - моя жизненная позиция.

Чему вы учите своих пациентов и чему они могут вас научить?

- Не заглядывать в завтрашний день, а принять жесткую позицию: бороться с проблемами, а еще лучше - их не допускать. Каждый день я учусь сам и требую от других не опускать руки, чтобы сказка обернулась былью.
Не важно, когда и перед какой пропастью мы окажемся в этой жизни. Важно попасть на другой берег, то есть не опускать весел. Наша страна испытала столько потрясений, что сейчас в результате такой закалки у нас зарождается новая генерация, новая нация, которая обязательно будет на том берегу. С моей маленькой помощью, надеюсь.

Марина Кулеба

Кutuzovskiy